Как можно описать отвращение одним словом без употребления слова "отвращение"? Никак. Именно сейчас эту эмоцию испытывал парень, когда его поцеловали. Отвращение к этому существу, отвращение к себе, ведь он ничего сейчас не может поделать. Уж лучше бы убили, чем использовали сейчас, как тряпичную куклу для развлечения. Даже если не убьет, Тарталья никогда не подчинится. Убить себя будет проще и лучше, чем быть игрушкой какого-то существа, возомнившего себя выше всех. Двигаться не выходило. То ли остатки сил просто утекли в пол, либо их словно унесло по ветру еще будучи на улице. Прикосновения, что вызывали дрожь по телу. Дрожь не из-за приятного чувства, кое вызывается поцелуем с любимым человеком.. А дрожь ненависти, коя и виднелась в его глазах. Глаза так и блестели яростью и ненавистью к существу, что пред ним.

Укусил. Умудрился сделать хоть что-то. Укусил с таким лицом, словно нанес смертельный удар врагу, которого преследовал всю жизнь и месть наконец-то свершилась. Довольно облизываясь, рыжий был словно дикий зверь. Дикий лис, который скорее будет извиваться и кусаться из последних сил, но ни за что не подчинится никому. Что читалось в его глазах кроме этого? Если коротко, то веселье. Ему было весело. Весело лишь от одной мысли, что он может разозлить это существо. Выводить противника из себя, тоже забавно. Даже то, что он уже согласился с поражением. Осталось ничего не изменилось.

Но, разве долго лису дали наслаждаться вкусом чужой крови на губах? Он не закричал, скорее просто зашипел, жмурясь и щурясь, словно дикое животное. Тело содрогалось только сильнее, когда он пытался выбраться из чужого кольца рук, прижимающего его к такому ненавистному телу. Он мог лишь сжимать челюсть, чуть ли не скрипя зубами, чтобы не дать возможности получить удовольствие врагу от того, что ему больно. Но.. Это было так странно. Энергия, которая должна была разорвать его на части, спокойно плескалась в его теле. Взгляд полуприкрытых глаз опускается вниз, смотря на свою же грудь. Знак.

Его оклеймили. Словно животное у которого нет своей воли. Ненависть и желание поскорее умереть захлестнули с его с новой силой. Хотя нет, умереть нельзя. Нельзя вот так сразу сдаваться и попрощаться с жизнью, не попробовав еще раз убить эту.. тварь. Такое существо нельзя иначе назвать. Чудовище. Монстр.

Тарталья не сопротивлялся, лишь молча смотрел на Моракса полуприкрытыми глазами. Веки словно налились свинцом. Ему было тяжело даже просто держаться в сознании. Неужели это из-за того, что в него влили эту энергию? Предвестник уже не сопротивлялся, когда его все держали в кольце рук, просто держался и мыслил о том, что это лишь временно.

Он отомстит.

— Ты всерьез думаешь, что твоя печать сможет уберечь меня от смерти? Есть множество способов умереть, чтобы не быть твоей игрушкой, — Чайльд говорил серьезно. С нотками высокомерия. Он никогда не утратит дух. Пусть даже его тело будет подвержено пыткам. Он готов к такому. Готов ко всему, — не забывай, что твоя территория с одной стороны окружена водой. Что же будет, если я не смогу двигаться именно в воде? Вряд ли твоя печать сможет сберечь меня от воды в легких. Да и вряд ли ты сунешься в воду. Но на это стоило бы посмотреть. Мокрая псина, а на сколько я знаю, такие всегда не особо приятно пахнут. Не зря же, есть выражение "воняет, словно мокрая псина".

Улыбка. Дерзкая. Возможно и долика сумасшествия в его глазах. Сколько всего он хочет выложить и разозлить это существо? Уж он точно не даст ему получать все, что захочется, пока сам рыжий жив. Тихо выдохнув, рыжий лишь слегка прикрыл глаза. Всего лишь на секунду. И вот он снова смотрит на Моракса. Темно-синие глаза, которые могли поглотить своей тяжестью цвета, в которых блестел огонь, коий невозможно потушить никому.

— Это мои последние слова в твою сторону. Ни с тобой, ни с твоими людьми я не собираюсь вести милые беседы.

Рыжий шар солнца медленно уходил за горизонт, уступая место уже вот-вот готовой подняться со стороны моря луне. Облака, подсвеченные снизу его лучами, приобретали оттенки розового, золотого и красного. Но, в отличие от утреннего розового, свежестью похожего на новорождённую лилию, этот производил впечатление прощания. И золото – не радостное и праздничное, а тяжеловесное, накопившее груз всех событий сегодняшнего дня, которые оно созерцало с высоты. Лучи, будто ладони друзей, отправляющихся в долгую разлуку, скользили по крышам домов, покидая их на ночь. Приятно тёплый воздух вызывал желание остаться под открытым небом подольше, не торопиться возвращаться домой. Тем более в его дом, где никто не ждал.
Город выглядел так, словно ничего плохого здесь никогда не происходило и произойти не могло. Полностью исключено. Атмосфера безопасности и благополучие умиротворяла, будто заключая в заботливые объятия. Кипучая суета повседневных хлопот, бойкая торговля, изобилие разношёрстных приезжих – всё это никак не влияло на ощущение, что тут действительно приветливая гавань, открытая для всех, где любому найдётся место. Может быть, Чжунли просто привык воспринимать её так, ведь сам взлелеял столицу своей страны, но искренне хотел, поделиться этим со всеми желающими.
Сидя на террасе одной из многочисленных уютных чайных Ли Юэ с чашкой в руках, Чжунли провожал светило взглядом. Сегодня работы выдалось не очень много, и им удалось закончить пораньше. Воспользовавшись таким случаем, он пригласил госпожу Ху с собой. И нарочно выбрал это маленькое и далеко не самое известное заведение, чтобы избежать чужих досужих взглядов и уличного шума. Здесь не выступали известные музыканты и не развлекали публику сказители, но этого не требовалось. Тишина и покой, совсем как на горе у Адептов. К сожалению, туда он пригласить её не мог, лишь редкие люди удостаивались такой чести. Хотя представить себе, как она непринуждённо болтает с Хранительницей Облаков, Чжунли мог вполне легко.
- Знаете, я тут слышал одну занимательную историю. К сожалению, я не могу сказать, насколько это правда, но звучит любопытно. Мне сказали, что на дороге видели призрака, которого не могут изгнать экзорцисты. Этот призрак пытается заговорить с людьми, и те, кто его послушал, говорят, что он ищет брата. Но никому не известно, кто его брат и где он находится, жив он или мёртв. Как вы думаете, может быть, нам стоит сходить? Негоже оставлять мятущуюся душу без помощи.
Так естественно и непринуждённо Чжунли это озвучил, словно они каждый день ходили изгонять привидений и духов. Впрочем, их жизнь была сопряжена с огромным количеством чудес и необъяснимых для обывателей явлений. Некоторые из этих моментов они разделяли только друг с другом и знали, что никогда ни с кем другим не смогут поделиться. Не то, чтобы это были страшные тайны, которые необходимо унести с собой в могилу любой ценой, но только не выдать, просто они не хотели тревожить понапрасну людей, тем более, что проблемы как-то да решились.